В Зимнем дворце у нас есть такая возможность – мы можем не только увидеть трон, но и зримо представить себе как здесь проходили церемонии, отмечавшие важнейшие события политической истории монархической России, память о которых витает в воздухе Большого Тронного или Георгиевского зала.
Архитектурное решение его строго выверено: мерный ритм стоящих по периметру зала сдвоенных колонн придает ему торжественность, подобающую месту.
Сочетание благородного белого цвета мраморных деталей, величавого блеска позолоты орнаментов потолка и царственного пурпура Тронного места производит незабываемое впечатление.
История дворца – история России. Большой Тронный зал – сердце главной императорской резиденции нашей страны.
Георгиевский зал служил местом объявления манифестов и приема иностранных послов; здесь проходили балы, а в дни траура по усопшему монарху рядом с Тронным местом выставлялись императорские регалии.
Однако архитектурная история самого важного зала Зимнего дворца чрезвычайно сложна и драматична. Это история смены художественных вкусов и смены ритуалов. А также это история столкновения амбиций и творческих пристрастий целой плеяды талантливых зодчих, инженеров, и влияние на них личных вкусов царственных заказчиков.
Торжественное открытие Большого Тронного зала Зимнего дворца, созданного по проекту Джакомо Кваренги, состоялось 26 ноября 1795г., в день святого Георгия. Для сооружения зала, получившего второе название – Георгиевский – соорудили специальную пристройку, расположенную перпендикулярно восточному корпусу Зимнего дворца. Это позволило «разрубить гордиев узел», который с момента строительства резиденции представляла проблема Тронного зала.
По первоначальному замыслу Растрелли в угловых частях огромного каре Зимнего дворца должны были располагаться помещения, определяющие основные моменты придворного ритуала – Парадная лестница, Большая церковь, театр и Тронный зал, которому отводился северо-западный ризалит (угол). К нему от Иорданской лестницы подводила Невская анфилада залов, насыщенность отделки которых постепенно нарастала и должна была завершиться пышной избыточной роскошью оформления Тронного зала, предназначенного для главных дворцовых церемоний.
Однако замыслам гениального зодчего не суждено было воплотиться в жизнь – отделка Тронного зала не была осуществлена. Императрица Елизавета Петровна, для которой возводился этот дворец умерла, не успев переехать в него. Екатерина II, с момента своего воцарения начала переделку ещё неоконченной резиденции. Пышная роскошь стиля барокко теперь оказалась устаревшим «дурным вкусом». В Европе уже царили другие тенденции. Простота и величие стали главными эстетическими ценностями эпохи.
Зодчие клялись в верности идеалам античных мастеров.
Естественно, барочный проект Тронного зала Растрелли уже не мог удовлетворить Екатерину II, и она распорядилась создать на предназначенном для него месте комплекс жилых покоев для своего старшего внука – будущего императора Александра I.
Проблема Тронного зала осталась нерешенной. Приходилось устраивать торжества в мало приспособленных для этого Аудиенц–каморах.
Но в 1775 году вопрос начал разрешаться. Архитектор Фельтен реконструировал растреллиевскую Светлую галерею (ныне Гербовый зал). Его стены, а также сдвоенные колонны, стоящие по периметру, были облицованы белым искусственным мрамором. Однако новый зал также не удовлетворил Екатерину II, – вероятно он казался ей слишком простым для главного парадного зала дворца. Как только отделочные работы были завершены, последовал новый указ – делать галерею заново, декорировать её цветным, теперь уже натуральным, мрамором: решено было изготовить мраморные колонны и пилястры, а также облицевать этим материалом стены.
Принципиальным был вопрос о поиске и добыче «российского камня». Только отечественный материал мог использоваться в оформлении Большого Тронного зала главный императорской резиденции.
Пройдёт целых 10 лет, прежде чем в 1785 году мраморные детали зала будут готовы.
Но вдруг возникла новая проблема, о которой раньше не было и речи, – несколько известных зодчих заговорили о том, что своды первого этажа не выдержат тяжести мраморной облицовки нового зала. Были внесены разные предложения об усилении конструкций здания. Но на подобные переделки ушло бы ещё несколько лет, а проход по анфиладам дворца на все это время оказался бы разорванным.
Мнение автора проекта – архитектора Фельтена, настаивавшего на том, что им произведены все необходимые расчёты, не принимались во внимание, считалось, что зодчий просто «защищает свое детище».
Казалось, что найти оптимальное решение этой проблемы невозможно. И тут архитектор Джакомо Кваренги предложил подойти к решению вопроса с совсем иной стороны – оставить Светлую галерею без изменений, а для Тронного зала создать отдельный корпус, пристроив его перпендикулярно восточной части Зимнего дворца. Это было гениальное предложение – одновременно решалась задача Тронного зала из уже заготовленных деталей и появлялся новый переход из Зимнего дворца в Малый Эрмитаж, куда раньше можно было попасть только через личные покои Екатерины II. Кроме того, строительные работы в обособленном корпусе не нарушали жизнь в Зимнем дворце и не могли помешать проведению торжественных официальных мероприятий.
Облик Тронного зала, созданного по проекту Кваренги, во многом напоминал предыдущий проект Фельтена (детали отделки ведь уже были заготовлены). Особой торжественностью отличался смысловой центр зала – Тронное место.
К возвышению для трона подводило пять ступеней. Над троном находился балдахин, а ещё выше две колоссальные статуи сидящих Гениев Славы и щит с вензелем Екатерины II. Созданный по рисунку Кваренги трон был довольно приземистым и отличался массивными формами и пропорциями.
В таком виде Тронное место просуществовало недолго: уже в начале царствования Павла I оно было реконструировано – Павел Петрович не хотел видеть вензель матери в главном церемониальным зале Зимнего дворца. Теперь над троном был установлен прямоугольный барельеф с изображением двух Гениев Славы, поддерживающих геральдический щит с изображением Георгия Победоносца.
Мало того, при Павле было расширено само понятие «тронный зал» и ему были приданы новые дополнительные функции.
Павел Петрович уделял особое внимание церемониалу. При своем дворе он имел целых четыре тронных - тронная самого императора, тронная его супруги – императрицы Марии Фёдоровны, тронная Павла I, как Гроссмейстера Мальтийского ордена и Большой Тронный – Георгиевский зал. Также по четыре тронных было в любимом загородном дворце Павла – Гатчинском, и в построенной для него новой петербургской резиденции – Михайловском замке.
Историки отмечают особое внимание, которое уделял Павел I различным церемониям, постепенно превратившееся у императора в своеобразную страсть, самодержец сам разрабатывал до мельчайших деталей ритуалы многих торжественных действий, а одной из важнейших при русском дворе стала должность церемониймейстера.
Также большое значение имело и количество ступеней, ведущих к трону. Это зависело от достоинства лиц его занимавших: восемь (в Большом Тронном зале уже при Павле) и три ступени – в Малом Тронном зале императора, одна ступень была присвоена его супруге, и на уровне пола, только на ковре, устанавливался трон для Наследника.
При Павле в Георгиевском зале был заменён и сам трон. Теперь это было серебряное тронное кресло императрицы Анны Иоанновны, изготовленное в 1731 году в Лондоне. Для всех многочисленных тронных комнат Зимнего и загородных дворцов было также изготовлено шесть деревянных резных копий этого серебряного трона. Безусловно для Павла I чрезвычайно важно было подчеркнуть историческую преемственность, используя данные тронное кресло в качестве образца.
Именно в Георгиевском зале 29 ноября 1798г. состоялась церемония принятия Павлом титула Великого Магистра Мальтийского ордена.
К сожалению, созданный Кваренги Георгиевский зал просуществовал недолго, чуть больше сорока лет: 17 декабря 1837 года его отделка погибла в огне пожара. Остались только обугленные стены с зияющими чернотой оконными проемами.
Большой Тронный зал, как и другие парадные залы дворца, было решено воссоздать «в прежнем виде”. Николай I повелел: «Георгиевскую залу стараться делать ежели возможно всю из белого мрамора". (Вежливая формулировка «ежели возможно», конечно носила условный характер – пожелания императора воспринимались как приказ).
Можно было добывать мрамор в Сибири или под Санкт-Петербургом, но в итоге было решено использовать итальянский каррарский мрамор, потому что это, как тогда, так и сегодня намного дешевле. К тому же в Риме легче найти мастеров, работающих с этим материалом.
По контракту итальянские каменотесы должны были не только добыть мрамор, но и изготовить из него все архитектурные детали, которые в Санкт-Петербурге оставалось бы только собрать на месте.
Дешевле то, дешевле, но зато работы невероятно усложнялись и затягивались по времени – в Италию и обратно пересылались чертежи, при чём каждый раз, когда нужно было скорректировать проект, детализировать, согласовать, уточнить, прорисовать и так далее.
Восстановление Зимнего дворца после пожара намечено было завершить к апрелю (Пасхе) 1839 г. Об окончании отделки Большого Тронного зала, к этому времени даже и не помышляли. Лишь в конце мая того же 1839 г. из Италии был отправлен первый корабль с мрамором для Георгиевского зала. К ноябрю большая часть деталей была доставлена ещё четырьмя кораблями, и начались работы по облицовке стен.
Проект отделки Большого Тронного зала принадлежал архитектуру Василию Петровичу Стасову. Ему же принадлежал проект и нового подвесного металлического потолка.
Своды дворца теперь возводились не из дерева, как раньше, а из кирпича либо из гончарных «горшков» – пустотелых конусов, которые позволяли облегчить нагрузку на стены. Перекрытия Георгиевского зала состояли из сорока двух плоских балок, оклёпанных в три листа из тонкого котельного железа: кроме того, как тогда считали «на этих же самых балках со всею благонадежность можно было вешать и люстры». Рисунок нового потолка – металлический вызолоченный орнамент.
Работы успешно продвигались и 3 июля 1841 г. в их завершении над Тронным местом был водружен временный алебастровый барельеф с изображением Георгия Победоносца. Красота законченного помещения поражала, но никто не знал, что ей суждено было жить совсем недолго.
9 августа 1841г. стало новой трагической датой в истории Георгиевского зала. Днём смотритель Зимнего дворца заметил, что средние люстры зала значительно провисли, но катастрофа произошла прежде, чем успели принять какие-то меры – «около 12 ночи… услышан был необычный треск… продолжавшийся около 2 минут. Оказалось, что обрушился потолок» – были искорежены верхние части стен, погибли великолепные люстры, был почти уничтожен наборный паркет чрезвычайно сложного рисунка.
«… В 5 утра уже начали исследование сего происшествия...в 7 часов ... прибыл император… позвал Матвея Егоровича Кларка – директора Александровского чугуно-литейного завода, где были изготовлены конструкции, и архитектора Василий Петрович Стасова и задал обоим лишь один вопрос: «Чем оправдаетесь?» Ответ решено было искать в стенах.
Но и по сей день до конца не понятно, от чего произошла авария.
Новая усовершенствованная конструкция перекрытий зала стала плодом коллективного творчества выдающихся инженерных и архитектурных сил России.
Восстановленный Георгиевский зал стал более монументальным, чем уничтоженное огнём творение Кваренги. Опять поменялись архитектурные вкусы и на смену утончённой изысканности уникальных произведений классицизма 18-го века пришла репрезентативная величественность иных архитектурных образов.
Казалось бы, новый Георгиевский зал мог оказаться монотонным, ведь его отделка построена на сочетании всего двух цветов – белого (стены и колонны) и золотого (все бронзовые детали). Это сочетание беспроигрышно в своей торжественности, царственности и вдобавок обогащено пурпуром Тронного места.
Колонны из каррарского мрамора неслучайно были украшены вертикальными желобками – коннелюрами: расчлененная поверхность стволов колонн усиливает игру света и тени, а в очень солнечные дни мрамор словно начинает светиться изнутри. И ни о какой монотонности и мысли не возникает.
Уникальна не только конструкция, но и затейливый рисунок потолка. По повелению императора он повторен в орнаменте паркета Георгиевского зала, состоящего из 16 ценных пород дерева, из которых основное – красное. Этот материал обычно так не используется: слишком мягкое оно и быстро изнашивается, но для Тронного зала сделали исключение, (тем более, что император так хотел).
Как это часто бывает, при повторном восстановлении учли и исправили те художественные и смысловые просчеты, которые были сделаны ранее.
В частности, по-другому повесили люстры – раньше они висели посередине, загораживая вид на Тронное место и осеняющий его барельеф с изображением Георгия Победоносца. Теперь люстры крепились не к потолку, а прямо к балкам и располагались вдоль стен.
В больших парадных залах Зимнего дворца люстры имели одинаковую композицию и различались лишь декоративными элементами. В этом зале на люстрах мы видим многократное повторение изображений двуглавого орла – главной фигуры российского государственного герба, подчёркивающего особое значение Тронного зала .
При повторном восстановлении зала вид на мраморный барельеф с изображением святого Георгия оказывался полностью открыт, что подчеркивало его особую роль в зале.
Изменился и сам барельеф. Ранее две стоящие аллегорические фигуры поддерживали щит с небольшим изображением святого, теперь все пространство огромного квадратного барельефа было занято изображением Георгия Победоносца на коне, поражающего копьем распростёртого под копытами его лошади дракона. Облачённый в форму римского воина святой Победоносец, освещающий своей фигурой трон русских императоров, становится своего рода вневременным символом побед России и русского воинства.
Побродить по этим прекрасным залам Вы сможете, побывав на экскурсии по Эрмитажу.