В любое время года, в любое время суток и в любую погоду на Аничковом мосту можно увидеть, как кто-то фотографируется на фоне легендарных бронзовых коней. Привезти домой такой снимок – настолько же обязательная часть туристической программы, как поход в Эрмитаж или подбрасывание монетки над памятником Чижику-Пыжику. Между тем, мост далеко не сразу обрел свой «открыточный» вид: поначалу он был деревянным, а затем несколько раз перестраивался в камне.
Аничков мост Несуществующая Анечка Впервые заменить паромное сообщение пешим на этом участке постановил еще Петр I в 1715 году, распорядившись «за Большою Невою на Фонтанной реке по першпективе сделать мост». Деревянное мостостроительство в те годы широко развернулось в Петербурге – переправы появлялись то тут, то там, и никакого сакрального значения их наименованию не придавали. Поскольку наводить мост на Фонтанке подрядили солдат располагавшегося неподалеку адмиралтейского «строительного батальона» под командованием майора Михаила Аничкова, то и мост стали звать «Аничковым» (с ударением на второй слог). Много позже молва породила миф о некой Анечке – безвестной героине туманной любовной истории, связанной не то с архитектором, не то с одним из строителей моста. В народе мост даже какое-то время называли Анечкиным. Но это не более чем красивая легенда. Сам Аничков принадлежал к дворянскому роду, корни которого уходят в XIV век. Известно, что после постройки моста он дослужился полковника и владел участком, где сейчас находится Александринский театр. Оттуда к Садовой улице вел Аничков переулок, который сегодня зовется переулком Крылова. А Аничков дворец, построенный здесь в 1740 годах, был назван просто по близости к одноименному мосту и к роду Аничковых отношения не имел. В 1739 году Комиссия по Санкт-Петербургским строениям постановила именовать мост Невским, но это название так и не прижилось.
Аничков мост в старину Каменный век На смену деревянной в 1785 году пришла каменная переправа. Прежде нее на реке Фонтанке были построены из камня Прачечный, Пантелеймоновский, Измайловский, Семеновский и Обуховский мосты, мосты Ломоносова и Белинского. Впрочем, ветшать деревянный мост начал уже в 1720 годах. Кроме того, он был настолько узким, что два экипажа с трудом могли разъехаться на нем. В 1721 году за его реконструкцию взялся голландец Герман ванн Болес, а воплощал его проект в жизнь Доменико Трезини. «Нынешнего 1721 года в январе месяце повелено отпустить из города архитектору Андрею Тризину к строению подъемного мосту, который строится через фонтаную речку, для ящиков дикого камня, из города четырнадцать саженей...», – говорилось в одном из документов того времени.
Аничков мост в 1830 году Благодаря Болесу мост приобрел разводной пролет, открыть который способны были два человека (раньше для прохода судов один изпролетов приходилось разбирать). В 1749 году попроекту архитектора Семена Волкова Аничков мост был перестроен. Одной изпричин, по которым его требовалось укрепить, стал подарок императрице от персидского шаха – слоны, которых должны были торжественно провести по Невскому проспекту. Пришлось пожертвовать разводным пролетом, зато на въезде появились фонари на деревянных столбах. Длина того Аничкова моста была более 200 метров, что почти в четыре раза больше современной. Спустя еще 30 лет всю Фонтанку одели в гранит, а мосты оформили однотипно по проекту француза Перроне. Перестроили и Аничков мост: он стал гранитным, трехпролетным и снова обрел разводной механизм.
Обретение коней Проект перестройки моста был составлен инженер-майором Иваном Буттацем при участии инженера Александра Редера и подписан Николаем I в декабре 1840 года, а 22 мая 1841 года в основание нового Аничкова моста был положен первый камень. Работы под надзором директора Путейского института генерал-лейтенанта Андрея Готмана шли споро: уже через три месяца были выложены новые кирпичные арки, своды облицевали розовым гранитом, оставшимся от строительства Исаакиевского собора. Мост соорудили всего за полгода, после чего встал вопрос о его эстетическом оформлении. Сначала планировали украсить своды бронзовыми накладками, быки – декоративными вазами, а береговые устои – конными группами. Позже решили ограничиться лишь последними. Петербургский скульптор-анималист Петр Клодт в то время работал над скульптурами ведомых юношами коней, которые должны были украсить пристань на набережной Невы у Адмиралтейского бульвара. В итоге на пристани остались львы и вазы, а коням нашли иное применение: в ноябре 1841 года взвод саперов переместил их из литейной мастерской на Васильевском острове к Фонтанке. Их установили на западном берегу реки. С восточной стороны разместились гипсовые копии, выкрашенные под бронзу. Еще год понадобился Клодту, чтобы создать вторую пару конных групп, но оказаться на Фонтанке им была не судьба: по указанию Николая I фигуры подарили прусскому королю Фридриху Вильгельму IV и перевезли их в Берлин. Тем временем обер-полицмейстер, следивший за состоянием моста, сообщал, что «у алебастровой фигуры лошади оказалась трещина, а алебастр местами начал отваливаться, отчего фигура делается безобразной». Одна из гипсовых копий настолько обветшала, что у нее отвалился хвост. Новые бронзовые скульптуры на Аничковом мосту были установлены лишь 9 октября 1843 года и простояли всего три года – на этот раз их подарили королю Сицилии Фердинанду II и увезли в Неаполь. Клодт увидел в этом знак судьбы и вместо очередных копий решил сделать совершенно новую композицию на тему покорения природы человеком. Эскизы последних двух групп были готовы в 1848 году, а в 1850 скульптурные группы украсили наконец мост. Четыре образа соответствуют этапам укрощения коня: в первой группе изображен человек с кордой в руках, во второй – попытка коня вырваться на свободу, в третьей – постепенное утверждение воли человека, в четвертой — человек, спокойно идущий рядом с укрощенным конем. Кони третьей и четвертой группы, в отличие от первых, подкованы. Легенда гласит, что Николай I на церемонии открытия моста хлопнул художника по плечу и заявил: «Ну, Клодт, ты лошадей делаешь лучше, чем жеребец!» Еще три пары таких же скульптурных групп позже были установлены в Стрельне, в Петергофе и в усадьбе Голицыных Кузьминки под Москвой. Они стали одним из главных символов Петербурга.
Аничков мост в XX веке Об Аничковом мосту писал Александр Блок: ...Лошадь влекли под уздцы на чугунный Мост. Под копытом чернела вода. Лошадь храпела, и воздух безлунный Храп сохранял на мосту навсегда... Все пребывало. Движенья, страданья – Не было. Лошадь храпела навек. И на узде в напряженьи молчанья Вечно застывший висел человек.
Легенды Аничкова моста Аничков мост, один из самых «открыточных» мостов Северной столицы, фигурирует во множестве легенд, от романтичных до неприличных. К слову, жители Петербурга XIX века шутили: «в Петербурге не употребляют алкоголь только четыре человека, все они стоят на Аничковом мосту и не пьют лишь потому, что держат коней и руки у них заняты».
Лик любовника Молва тех времен гласила, что Клодту изменила жена. Он не смог с этим смириться и нашел соперника, но вместо того, чтобы вызвать его на дуэль, что и было положено делать в те годы, просто увековечил этого мерзавца в скульптуре. Точнее, в ее одной части.Теперь уже точно сложно сказать соответствует ли образ любовнику его жены, поскольку существуют версии, что это Наполеон или вообще бывший царь батюшка. Для тех кто решит проверить, речь идет о коне, который находится на нечетной стороне Невского проспекта на том берегу Фонтанки, который ближе к Адмиралтейству.
Кони Клодта. Лик любовника Восемнадцать яиц Начиная с середины XIX века, в период всеобщего восхищения клодтовскими шедеврами, в Петербурге из уст в уста передавались рифмованные строки появившиеся на задней части спины одного из коней: Барон фон Клодт представлен ко кресту За то, что на Аничковом мосту На удивленье всей Европы Он выставил четыре голых жопы… Когда император Николай I узнал об этой выходке из полицейского рапорта, то на нем экспромтом вывел строки собственного сочинения: Сыскать мне сейчас же пятую жопу И расписать на ней Европу! А если бы действительно нашли? А в тот момент родилось фольклорное имя нового моста. Его прозвали мостом «восемнадцати яиц», учитывая, что с момента торжественного открытия и до 1917 года одним из обязательных символов моста был смотрящий за порядком городовой. Ныне Аничков мост остается мостом «шестнадцати яиц», поскольку постоянное дежурство на мосту отсутствует. Хотя его можно считать и мостом «четырнадцати яиц», так как у одного коня вместо гениталий лицо личного врага Клодта.
Смерть создателя Существует миф, что скульптур умер вскоре после того, как был грубо оклеветан – будто бы злые языки распустили слух, что у двух коней нет языков (простите за тавтологию). А Клодт, помешанный на скульптурном сходстве, решил это проверить, сунул руку в пасть всем четырем и, о ужас, языка в двух не нашел. Впал в депрессию и умер. Кони стоят на том же месте, если хотите можете проверить, если высоты не боитесь.
Реклама царских времен Тому факту, что два коня не подкованы существует два объяснения – одно символическое, а другое юмористически-историческая. Символом служит то, что подкованные стоят лицом к западу – значит, к войне готовы, а восточные – нет, стоят с мирными целями. Историческое объяснение отражает юмористическое настроение горожан. Тогдашние петербуржцы справедливо рассудили, что скульптор так их расставил недаром, ибо «подкованные лошади идут от кузниц на Литейном»– такая своеобразная реклама XIX века.
Прощения императора Император Николай I, обожавший лошадей и верховую езду, благоволил к Петру Клодту. Одна из легенд гласит, что как-то скульптор катался на лошади в свите царя. Вдруг его скакун сорвался и вырвался вперед, а по придворному этикету того времени это было просто непозволительно, но император лишь иронично заметил: «Создавать статуи коней Клодту удается значительно лучше, чем кататься на них». Другая легенда, тоже связанная с Николаем I, говорит, что скульптор верхом на коне случайно обогнал на собственном Аничковом мосту процессию императора. Барон Клодт понял ошибку и уже был готов к наказанию, но Николай только покачал головой и сказал, кивнув на прославленные скульптуры: «Ради этих – прощаю».